«Иприт»: яды третьей мировой
В новосибирском Академпарке состоялась премьера спектакля Театральной компании Академгородка. Об отраве, вызывающей войны.
Газ иприт в Первой мировой войне называли королем отравляющих веществ. С военными целями это вещество впервые было использовано Германией с 12 на 13 июля 1917 года при обстреле химическими снарядами англофранцузских войск в долине реки Ипр (Бельгия). Откуда и пошло его название.
Этот газ временно, или навсегда выводил армейский состав из строя, проникал сквозь одежду, буквально разрывал клетку изнутри. От него невозможно было укрыться и последствия отравления длились неделями, месяцами. Но это только в том случае, если организм был достаточно устойчив, чтобы бороться с отравлением. Чаще всего, организм очень быстро уставал бороться с язвами, разъедающими его, и погибал.
Что же такое происходит с людьми, какие такие газы распыляют в воздухе, чтобы брат пошел на брата, чтобы людям захотелось умереть раньше положенного срока (а жизнь человека и так, как мы помним, не бесконечна?). Собственно, эту тему и исследуют авторы спектакля, скрупулезно, – разбираясь в горах мировой антивоенной литературы.
Композиция по текстам Блока, Маяковского, Рильке, МакКрэ, Маринетти, Одена, Киплинга, Крученых, Гумилева, Хармса, Введенского, Оуэна исполняется под Дебюсси, Шёнберга, Бартока, Прокофьева, Веберна, Красилова. Исполняют все это всего-то два артиста – Сергей Черных и Мария Красилова.
Используя целый арсенал разнообразных инструментов – от скрипки до целлофанового пакета, артисты вызывают духов прошлого. Чтобы духи рассказали сидящим в зале, таким современным и главное – живым еще, людям, – какие яды вызывают желание убивать людей.
– Появился спектакль из неоткуда, из какой-то мысли, – рассказывает один из авторов спектакля, Сергей Черных. – Преподаватель в институте однажды сказала мне: «Это был единственный раз в истории, когда вдруг, великий век романтизма практически ни с чего кончился в один день». Вот так, в один день – в момент первой газовой атаки, человек вдруг понял, что он не человек, а что-то другое. Я начал об этом думать, познакомился с Машей. А потом мы поняли, что никто не расскажет об этом лучше, чем поэты и композиторы – люди с «нервами наголо». И мы начали размышлять, о чем думали поэты и композиторы. Начали «совмещать» Маяковского и Прокофьева. И вдруг оказалось, что они как будто писали в одной комнате.
Спектакль делали месяца два. И важно отметить, что еще двадцать лет назад он бы, наверное, просто не состоялся: это было бы невозможно – без интернета, или с медленным интернетом представление «собиралось» бы несколько лет подряд.
Родившись, спектакль уже успел побывать в интерьерах ГЦИИ. И, по словам очевидцев, зрелище также было незабываемо, однако, атмосфера старинных построек дала ему отличное от технопарковского, очарование. «Кубические» же, индустриальные интерьеры академпарка превращают спектакль в нечто другое – он обретает новые смыслы, как литературный трансформер: звук как будто не видит стен, и уносится, минуя крыши, в самое небо. В космос.
– Атмосфера технопарка позиционирует в пространстве все звуки, все голоса – как будто вообще раздающиеся из другого мира, – говорит гость спектакля, художник Константин Скотников. – Потому что они, вообще-то, все уже умерли: поэты, композиторы, воины, – все эти люди мертвы. Тема войны в очередной раз напоминает нам о memento mori: зачем воевать, зачем убивать? Зачем друг другу помогать умирать? Все равно умрем. Но нет, всегда находятся такие, которым надо поскорее убить кого-то или себя… В этом абсурд и инфантилизм человечества – куда торопиться?
В полумраке, на фоне большого экрана, по которому бегут хроники минувших лет (художник спектакля – Мария Гнучевская, видео – Павел Проскуряков), двое людей – мужчина и женщина, каждый по-своему, рассказывают о том, что такое ад. Если этот самый ад прямо сейчас, и прямо здесь, на земле. Если в аду выдают армейские ботинки. И какое у обитателей ада бывает чувство юмора. О том, как в аду не сойти с ума. И еще о том, что хотелось больше никогда в этот ад не возвращаться.
– Мне не хочется, чтобы война в мире повторилась в очередной раз. Наверное, для меня такая сверхцель, – чтобы войны не было. И если мы можем что-то изменить, без пафоса – этот спектакль – то единственное, что мы еще можем сделать, – говорит Мария Красилова.
И когда последний шорох в зале стихает, в ушах начинает звенеть настоящая тишина. Тишина, которая вечно будет гнать целлофановый пакетик по бесконечной пустоте. В том случае, если ядовитый газ все же окажется сильнее человека, который его создал.
Светлана Фролова
Фото: Павел Комаров